В вахтенном журнале появляется первая запись: «12 апреля 1960 года самолёт Ли-2 совершил посадку на лёд в районе 77°23' с.ш. 163°00' в.д. В результате разведки найдена льдина, пригодная для организации станции „Северный полюс — 9“».

В первые дни жизни на льдине не до комфорта — это вопрос будущего. А пока надо собрать палатку для жилья и приготовления пищи. Через час садимся за стол. Петрович подаёт пельмени, сардельки и чай. Со времени завтрака в Тикси прошло 16 часов, но мы настолько устали, что есть совсем не хочется. С жадностью набрасываемся только на чай и вшестером выпиваем семилитровую кастрюлю.

Пора спать. Располагаемся на обычных раскладушках в тёплых спальных мешках, сшитых из меха росомахи. Внутри каждого мешка имеется вкладыш — мешок поменьше — из шерсти и гагачьего пуха. В палатке адский холод, весь день стоял 26-градусный мороз. Чтобы хоть немного согреться, зажигаем бензиновую лампу и мгновенно засыпаем

В 2 часа мы поднимаемся. За ночь одежда замёрзла, унты как каменные, с трудом натягиваем их на ноги. Съедаем приготовленный на скорую руку завтрак и спешим на аэродром. Перевозим во временный лагерь домик в разобранном виде и приступаем к его сборке.

А самолёты уже в течение нескольких часов находятся в воздухе, держа курс из Тикси к нам, на льдину. С каждым самолётом всё больше и больше народу прибывает в ледовый лагерь.

Сегодня нагрянули представители печати и радио, корреспонденты ТАСС, «Советской России», «Комсомольской правды», «Красной звезды», «Советской авиации». То и дело щёлкают фотоаппараты, у каждого участника дрейфа взято интервью. Больше всего досталось коку — почему-то он пользовался наибольшим успехом у работников печати.

Постепенно льдина обживается. В перерывах между выгрузкой самолётов несколько человек собирают домик. К концу дня в лагере стоят десять палаток и один домик. Когда сборка домика закончилась, затопили печь, и сразу стало тепло и уютно

У Ивана Петровича кухонное хозяйство приведено в образцовый порядок. В отдельной палатке оборудован камбуз и кают-компания. Возле палатки сложены продукты, а в камбузе варится суп, жарятся котлеты, к услугам полярников чай и кофе

У дежурного по лагерю Воробьёва много хлопот: он помогает Петровичу готовить обед, накрывает на стол, моет посуду, заготавливает воду из снега, следит за ледовой обстановкой и, кроме того, ведёт метеорологические наблюдения (за день в Тикси послано 16 сводок авиапогоды). Ему ещё предстоит бодрствовать всю ночь, охраняя сон зимовщиков.

На следующий день подбираем место для запасного аэродрома. На дрейфующей льдине всегда надо иметь запасную площадку для приёма самолётов, так как аэродром постоянно находится под угрозой разлома льдины.

Сегодня коварная арктическая природа преподнесла нам первый неприятный сюрприз: наша льдина раскололась почти пополам. Стоянка самолётов, где выгружались грузы, оказалась на нашей стороне, а аэродром — на другой. Через час ширина трещины достигла 3 м, а ещё через час она начала сужаться, и оторвавшаяся часть приблизилась к нашей льдине. Кое-где на краях трещины появились невысокие торосы. Вскоре подвижка льда прекратилась и трещина начала зарастать молодым ледком. Если и дальше подвижек льда не будет, то на аэродром можно принимать самолёты, ведь сама взлётно-посадочная полоса не повреждена. Остаётся только ждать, как будут развиваться события.

В связи с разломом пришлось спешно вывезти во временный лагерь все оставшиеся на тонком льду грузы. К ночи там остался только трактор. Лишь завтра самолёты доставят для него горючее. Если же ночью начнутся подвижки, придётся своими силами, на руках, вытаскивать трактор на паковый лёд.

Сегодня впервые на станции измерена глубина океана, она оказалась равной 121 м.

На следующий день, 19 апреля, из Тикси один за другим на льдину вылетели четыре самолёта. Разгрузка самолётов шла настолько чётко и слаженно, что через 10–15 минут после посадки машина уже взлетала, освобождая полосу следующей.

В этот день на станции побывало четыре самолёта. И только успел вылететь в обратный путь последний, как трещину стало разводить и аэродром стал удаляться. Через несколько часов образовалось разводье в 200 м.

На исходе этого трудного дня произошло ещё одно событие, едва не кончившееся трагически. Около 23 часов, за час до подъёма, Иван Петрович отправился за продуктами на склад. Вылезая из палатки (рост у Петровича огромный, вход в палатку явно не по нему), наш шеф-повар нос к носу столкнулся с матёрым белым медведем. С непостижимым для его фигуры проворством Иван юркнул обратно. Услышав истошные крики, дежурный по лагерю Толя Воробьёв выскочил из кают-компании и побежал на помощь. В 10 м от палатки он увидел хозяина Арктики, озиравшегося по сторонам. Первый выстрел Анатолий сделал вверх, пытаясь отогнать незваного пришельца. Вместо того чтобы спасаться бегством, зверь пошёл ему навстречу. Тогда Воробьёв выстрелил второй раз. Отскочив в сторону, медведь рухнул на лёд. Когда Дима Кириллов снял с него шкуру и разделал тушу, он обнаружил, что желудок зверя был совершенно пустой. Долго ещё потом товарищи подтрунивали над тем, как Иван чуть не попал медведю на завтрак.

Разломы льдины, переезды, разгрузка самолётов и строительство лагеря не останавливали подготовку к развёртыванию регулярных научных наблюдений. До сих пор мы вели только метеорологические наблюдения по сокращённой программе для нужд авиации и изредка измеряли глубину океана

28 апреля. В 0 часов сделаны первые наблюдения по полной программе. Теперь днём и ночью в любую погоду, вплоть до окончания существования станции, каждые три часа будут выходить метеорологи на площадку и снимать отсчёты со своих приборов. Виктор Воронин по станционной рации передал на материк первую метеосводку. А через несколько часов перед синоптиками многочисленных бюро погоды на Большой земле лягут карты, на которых условные значки расскажут о погоде ещё одной советской дрейфующей станции — СП-9. Это был знаменательный для нас день, день официального открытия станции. В 6 часов на льдине состоялся торжественный митинг. Над лагерем взвился государственный флаг Советского Союза.

Ночью из нового разводья вылез на лёд морж. Это редкий гость в таких высоких широтах. Неуклюже ползая по льдине, он добрался до флажка на бывшей взлётной полосе и… съел его. Скаля зубы, пытался дотянуться и до зрителей, обрадовавшихся такому небывалому чудо-зверю. Потом бултыхнулся в воду и исчез подо льдом.

4 июня без особых трудов проведены плановые научные наблюдения и принят на аэродром самолёт, который доставил в лагерь горючее и пятерых кинооператоров из Киева и Иркутска. У нас сегодня засилье жрецов самой могущественной, десятой музы — музы кино. Они полны энергии, без устали носятся по льдине и трещат киноаппаратами во всех концах лагеря, снимая всё, что может представить для них интерес. Боюсь, что многие из наших сотрудников затмят кинозвёзд Голливуда.

Ночью случилось происшествие: в лагерь пришёл незваный гость — белый медведь. Довольно молодой, а значит, непуганый и неопытный, он бродил в районе метеоплощадки. Мы решили не пугать его и разбудили кинооператоров. «Искусство требует жертв», — бормотали они спросонья, и полуодетые, выскакивали из палатки с кинокамерами в руках. У Мишина заело аппарат, и он, боясь упустить эпизод, вылетел на улицу босиком и в одном белье

Мы наблюдали захватывающее зрелище: похождения медведя и дикарские танцы босоногого Мишина. Минут пять, не меньше, бегал он босиком, пока доктор не принёс ему резиновые сапоги, которые корреспондент надел не на ту ногу. Насмотревшись и нафотографировавшись, решили нежданного гостя выпроводить подальше. Шамонтьев нарушил величественное шествие медведя выстрелами из ракетницы. Довольные корреспонденты после удачной съёмки открыли импровизированную пресс-конференцию в кают-компании. Оживлённые прения, шум, крик, взрывы хохота до слёз продолжались до самого утра.

29 августа радио доставило нам большую радость: из столицы организована передача для станции. За несколько минут до начала собрались группами всюду, где установлены громкоговорители. Торжественно звучит знакомый голос диктора: «Говорит Москва. Начинаем передачу для участников дрейфующей научно-исследовательской станции „Северный полюс — 9“». Как обычно, вначале звучит мелодия морской песни «Летят белокрылые чайки». Затем слышим голос нашего старого друга из ленинградского Дома радио Матвея Львовича Фролова: «Дорогие друзья! Дорогой товарищ Шамонтьев! Для начала мне хочется рассказать вам о ленинградских новостях. В нашем городе всё ещё лето. Много солнца. Повсюду на улицах на лотках продают фрукты и ягоды. На днях открылась выставка цветов и ягод. Несколько дней назад в наш город приехал Георгий Михайлович Воронцов-Вельяминов, праправнук Пушкина. В морском порту разгружается несколько судов, которые привезли с Кубы сахар. У причалов стоят американские и норвежские суда. Недавно спущен на воду новый флагман китобойной флотилии „Юрий Долгорукий“ водоизмещением 40 тыс. т. В театре им. Ленинского комсомола идёт премьера „Проводы белых ночей“. Метростроевцы ввели в эксплуатацию новый вестибюль станции „Площадь Восстания“. Телестудия готовится к опытным передачам цветного телевидения…»

Затем по очереди подходят к микрофону наши родственники. Неуверенно звучат тоненькие детские голоса. И надо видеть, как папа, позабыв обо всём на свете и прильнув к приёмнику, с умилением слушает изменившийся голос своего ребёнка. Через час передача кончается

Уставший Воронин доволен: слышимость была хорошей, вся передача записана на плёнку. Теперь Виктор включает магнитофон, и громкоговоритель во второй раз на весь лагерь разносит слова передачи, ведь каждому хочется прослушать ещё раз слова, сказанные в его адрес.

Декабрь и январь — самое тяжёлое время зимовки. Все мы похожи на путника, который шагает тяжёлой дорогой. Чтобы не упасть от усталости, он намечает себе какой-то пункт, до которого ему необходимо дойти, лесок, дерево, избушку. Дойдёт до него — и намечает следующий. Так и мы.

Жили до начала осеннего завоза — октября. Потом этап — 7 ноября. Теперь близкая цель — день рождения Ивана Петровича Фёдорова. Потом 22 декабря — середина полярной ночи, потом Новый год, начало весенних сумерек и, наконец, благословенное солнце. Человеку, который не испытал на себе, что такое полярная ночь, не понять, как трудно жить без солнца.

Сильный мороз сказывается на состоянии льда: появляются температурные трещины. Периодически слышно потрескивание льда. Полярники всё время начеку. Много добровольных дежурных. При такой бдительности природа нас врасплох не застанет. Беспечности и благодушия нет, живём, конечно, в известном напряжении.

25 декабря. Ура! Самолёт Мазурука в воздухе! Новогодний груз и почту придётся принимать «на сброс». Но и это для нас великая радость. Проходит несколько часов, и самолёт пролетает над нашей льдиной. В туманном сумраке мы видим белые купола парашютов, на которых спускаются грузы. И вот уже на столах в кают-компании вырастают горы писем, газет, журналов, посылок. Вместе с почтой доставлены яблоки и апельсины и, конечно, ёлка (как же без неё в Новый год!)

Сотрудники Института хлебопекарной промышленности вместе с рабочими хлебозавода Московского района Ленинграда прислали несколько ящиков со сдобными булочками, изготовленными по новому рецепту для длительного хранения.

Писем очень много, сотни. Полные тёплого участия, добрых пожеланий и приветов, они пришли к нам со всех концов страны, от знакомых и незнакомых друзей. Наиболее трогательны, конечно, письма от ребят — страстных поклонников всего нового, романтического.

На многих конвертах незнакомые марки, адреса написаны на чужих языках. Но и в них тёплые слова привета хороших простых людей. Мы всегда ощущали заботу и внимание многочисленных друзей, и это было лучшей поддержкой на протяжении года борьбы с силами полярной стихии.

Подвижки льда держат в постоянном напряжении весь коллектив станции. Иногда кажется, что трещины идут под домами или по крайней мере на территории лагеря.

Льды сжимало со всех сторон. Тот небольшой обломок, на котором сейчас расположена станция, вновь раскололся пополам. Оставшийся кусок льдины имеет размеры всего лишь 150×200 м.

Авральные работы идут полным ходом. Один за другим через трещину перевозятся домики и расставляются вблизи аэродрома. Обо всём случившемся известили руководство высокоширотной экспедиции.

Большой неожиданностью для нас явилось приказание улетать со льдины. За год жизни мы привыкли к разломам, переездам, авралам, к любым неожиданностям. Как бы нам ни было плохо, мы ни разу не помышляли бросить льдину, хоть и непрочную, обломавшуюся, но обжитую. Но приказ есть приказ

29 марта. Последний день работы станции. 352-й день жизни на льду. Утром прилетел Макарцев, и через час мы провожали его в третий рейс. Улетает Петрович, наш шеф и кормилец, а с ним больше полтонны груза. На льдине осталось четверо.

Последний рейс. В самолёт погружены оставшиеся ящики с приборами. В 9 часов Юрий Колосов в последний раз идёт на метеорологическую площадку.

Через несколько минут, вслед за синоптической сводкой, Боронин передаёт последнюю радиограмму: «29 марта заканчиваем переброску людей к Блинову. Через полчаса покидают льдину Анютин, Воронин, Колосов, Шамонтьев. Работа первой смены дрейфующей станции СП-9 закончена»

В кают-компании беру со стеллажа четыре книги. Их мы дарим лётчикам, четырём членам мужественного экипажа. В каждой книжке надпись: «Дорогой друг, покидая льдину дрейфующей станции СП-9, на которой мы прожили год, полный невзгод и напряжённого труда, от всего сердца благодарим ваш экипаж за отличную работу, за хорошую товарищескую помощь в самые тяжёлые дни работы нашей станции».

Весь экипаж этого маленького самолёта — и командир Евгений Макарцев, и штурман Евгений Николаев, и механик Владимир Водопьянов, и радист Иван Шаламов — работал в эти два дня с великим мужеством и отвагой.

Вместе с лётчиками идём к флагштоку. Медленно ползёт вниз государственный флаг Советского Союза. Станция закрыта, работа закончена. Почти за год работы станции наша льдина совершила извилистый путь в 2500 км, продвинувшись на 1000 км в генеральном северо-северо-восточном направлении.

Прощай, наша льдина!

Отрывки из главы «Год борьбы со стихией» сборника «Двенадцать подвигов»
Гидрометеорологическое издательство. 1964 год