В начале апреля 1963 года участники дрейфа, самолёты полярной авиации и десять тонн груза были готовы к отправке в Арктику. В районе пересечения 76° с.ш. и 20° з.д. предстояло найти многолетнюю паковую льдину, пригодную для организации лагеря станции.

Для ледовой разведки погода была неблагоприятной — низкая облачность, туманы. Температура над океаном не поднималась выше -28°С. С борта самолёта видны лишь чёрные разводья, окутанные туманом. Ледяные поля иссечены трещинами и грядами торосов, и океан сверху напоминает бесконечный пол, покрытый неровной серебристой кафельной плиткой. Две недели утомительных полётов и, наконец, подходящая льдина найдена.

В первый же день на молодом припайном льду возникает временный лагерь. Непрерывно прибывают самолёты с грузом. Приём идёт днём и ночью. Впрочем, ослепительное солнце светит круглые сутки. Без тёмных очков невозможно работать

Отправляемся осматривать льдину. По форме она напоминает правильный эллипс шириной 4 км, длиной 5 км. Её пересекают ряды многолетних торосов и мощные, обкатанные ветром старые ропаки. Под ногами заструги твёрдого снега. Идти тяжело — унты скользят на полированной поверхности. Решаем строить лагерь на склоне сглаженного ледяного хребта, занесённого снегом. Высота его достигает 5–7 м, толщина льда в районе будущего лагеря 4–6 м.

Спустя две недели с начала работ на льдине появилась новая дрейфующая станция «Северный полюс — 12».

31 апреля — день официального открытия станции. На мачте поднимается флаг нашей Родины. Звучит троекратный салют. Выстрелы слабо раздаются в морозном воздухе, ракеты плохо видны на солнечном ослепительном небе, но радость наша огромна.

В эфир летят первые сводки погоды. Начались наблюдения по всем научным программам. Впереди целый год борьбы с природой, разлуки с родными и близкими. Улетел на материк и последний самолёт. Осталось только 10 человек, меньше, чем на всех других станциях, которые были организованы после дрейфа папанинцев.

Стали подживать мозоли на руках после бесконечных строительных работ. По трансляции слышен голос Москвы. Кажется, что нас не отделяют от Большой земли тысячи километров льда.

В начале июня и на 77° с.ш. чувствуется приближение весны. Температура воздуха в полдень начала подниматься выше нуля. В лагере появились снежницы. Унты и валенки пришлось сменить на резиновые сапоги. Много хлопот и с продуктами: мощный поток солнечной радиации проникает всюду, и сохранить мороженое мясо, рыбу, хлеб очень трудно.

Радист Кириллов — спортсмен и ярый сторонник методов физического воспитания по системе йогов — первым отважился на приём солнечных ванн. Справедливости ради отмечу, что при этом работы у доктора не прибавилось.

Прилетели пуночки — вестницы весны. А ведь до ближайшей земли более 900 км. Пуночки с писком летают над лагерем. За ними носятся с лаем собаки. Затем в лагерь стали залетать заблудившиеся кулички, одинокие утки, чайки. Однажды туманным утром к лагерю подошли три белых медведя. Они долго нюхали воздух, затем ушли на север. Медведи уже давно отправились в путь от побережья в северные районы океана, но наших широт достигли только к началу июня.

Лето на дрейфующей станции имеет свои прелести — незаходящее ослепительное солнце, великолепный прозрачный воздух. Удивительна окраска льда и воды океана. Недалеко от станции образовалось озеро около 300 м в ширину и более 500 м в длину, глубина местами достигает 1 м. После ужина любители катаются по озеру на резиновой лодке. Гребут лопатой, поют под гитару. Впрочем, это пение нельзя назвать мелодичным, а игру — совершенной.

Припайная льдина полутораметровой толщины, которая недавно служила нам аэродромом, местами протаяла насквозь. В проталинах появилось много нерп. В солнечные дни они часами лежат на солнцепёке. Участились и медвежьи визиты. Гостей приходится отгонять выстрелами из ракетниц

Обычно медведи боятся вида и треска летящей ракеты, но не всегда. 7 июля в лагерь пришёл крупный медведь. Он мрачно бродил вокруг одной из палаток, что-то нюхал на снегу. Пил воду из снежниц. Со сворки спустили лайку Алдана, но медведь и не подумал удирать от собаки. Он погнался за Алданом, который побежал к центру лагеря. Увидев людей, зверь бросился им навстречу. Холостые выстрелы не остановили его. Расстояние быстро сокращалось. После выстрела в упор зверь упал, рана оказалась смертельной. В желудке зверя обнаружили остатки нерпы, под кожей был толстый слой жира. Причину необычайно агрессивного поведения зверя наши натуралисты объяснили наличием кариозного зуба.

Наше питание стало однообразным. Давно нет свежего мяса, свежей рыбы. В ход идут многочисленные виды консервов, концентратов. Неутомимый Юра печёт блины, лепёшки, часто делает омлеты и пирожки. По мясу скучают все, но медвежатина по вкусу только некоторым из полярников. Особенно ярым противником медвежатины является кок. Пытаемся уговорить его попробовать, он соглашается. Однако назавтра он непоколебим и по-прежнему отказывается от этого мяса. Причину узнаём позже. Оказывается, механик надел на лапы разделанного медведя тапочки. После этой шутки все становятся решительными сторонниками консервированного мяса.

Середина сентября. На станции наступает период подготовки к осеннему завозу. Погода портится. В двадцатых числах сентября разыгрывается первая метель, порывы ветра достигают 24–25 м/сек. Среди ночи раздаётся грохот и треск. Дежурный по лагерю успокаивает всех по телефону — угрожающего для станции ничего нет.

Утром осматриваем размеры повреждений. Самое крупное, «высотное» сооружение нашей станции — павильон аэрологов — унесло. На месте происшествия ходят грустные Никонов и Сандуленко и собирают щепочки для растопки. Положение осложняется тем, что у нас нет в запасе достаточного количества строительных материалов. После недолгого совещания решаем построить новый павильон из снега и льда. Устанавливаем опалубку из щитов уцелевшей фанеры и засыпаем её битым льдом со снегом, обильно поливаем всё это водой. Возникают прочные, толщиной в 0,5 м, стены. Уцелевшие доски идут на перекрытия, крышу делаем из фанеры и брезента.

В ночное время стало темно, скоро наступит долгая полярная ночь. Близятся дни завоза грузов. Оживлённо обмениваемся телеграммами с Ленинградом и Москвой. Наконец 17 октября первый самолёт опускается на нашу полосу. Получены продукты, уголь, газ, большое количество дизельного топлива, бензин и тысячи необходимых для работы мелочей.

Прилетел к нам художник Игорь Павлович Рубан — истый певец Арктики и Антарктики. По 8–9 часов он непрерывно работает на морозе, а температура опустилась уже ниже -25°

Приближается 46-я годовщина Великого Октября. Готовимся к празднику. Строится трибуна из снега. Игорь Павлович занят оформлением газеты, плакатов, дружеских шаржей. Из нового камбуза поднимаются облака пара — готовятся различные виды заливного, пирогов и булочек. Собаки часами сидят у камбуза, свесив головы набок, ясно — ждут косточек.

На календаре 7 ноября. В распорядке дня митинг. Ораторы освещены ярким светом факелов. Вспышки ракет освещают знамя, которое торжественно плывёт впереди колонны демонстрантов.

Мы обходим лагерь. В кают-компании нас ждёт праздничный обед и по стакану вина. На стене красиво оформленное меню с заголовком: «Станция-дюжина просит всех к ужину». Далее перечисляются экзотические блюда. Правда, многие морщатся, читая про медведя в тапочках.

На льдину пришла полярная ночь, солнце скрылось за горизонт. Ещё 26 октября сумерки давали нам немного света, а сейчас, в полдень, на юге видна только узкая малиновая полоска. Прощай, светлое время!

Завоз заканчивается, мы благодарим экипажи и всех, кто заботится о нас. Последний самолёт покидает нас 17 ноября — покачав бортовыми огнями, уходит на юг, навстречу светлой полосе неба на горизонте. Мы остаёмся одни.

Незаметно пролетела половина годового дрейфа, но теперь время потянется гораздо медленнее. Станция готова к зиме. Пурга уже намела высокие сугробы. Над каждым домиком горит электрическая лампочка, и издали станция напоминает маленький городок.

По вечерам мы собираемся в кают-компании; в библиотеке появились новые книги, получено много новых кинофильмов. Здесь, во льдах, во время полярной ночи кинокартина воспринимается гораздо острее и глубже, нежели на Большой земле. Самый сильный шахматист нашей станции Хлопушин проводит сеансы одновременной игры. Станция принимает участие в шахматном турнире по радио. Некоторые из нас во главе с Кирилловым и доктором (себя я тоже не исключаю) посвящают часть свободного времени физкультуре, но наши методы расходятся: одни отдают предпочтение гантелям, другие — статическим нагрузкам, вроде длительной стойки на голове.

Дни потекли медленнее, наши мысли всё чаще улетают к далёкому от станции дому. Некоторые зимовщики, например наш парторг Никонов, продолжают заочные занятия в институтах.

Физиологическое действие темноты на организм человека ещё недостаточно изучено, но совершенно ясно, что полярная ночь замедляет ритм обычной жизни — больше тянет ко сну, ухудшается аппетит, путается время ночи и дня. Чтобы заниматься в такое время, одного желания мало, нужно ещё иметь железную волю

В конце декабря устанавливается тихая, морозная погода. Температура около -40°С. На небе вспыхивают яркие полярные сияния, они то появляются в разных местах, то исчезают. По радио передают предпраздничные концерты, приближается 1964 год. Но пурга намела на аэродроме причудливые сугробы, и начались подвижки льда. Вместе с разрушением полос рушатся наши надежды на новогодний рейс. Принято решение доставить посылки с помощью парашютов.

26 декабря самолёт под командой лётчика Мальцева вылетает в район нашей станции. Точно в указанное время слышим гул мотора. На площадке запылали костры, тёмное небо осветили сигнальные ракеты, в воздухе появляются купола грузовых парашютов, затем в центр площадки падают мешки. В посылках обнаруживаем: свежие газеты, журналы, новые кинофильмы, книги, подарки друзей и родственников, свежие фрукты, рыбу и ёлку с целым ящиком игрушек.

Наступают дни празднования, и у нас начинается спор, когда встречать Новый год? Мы находимся в западном полушарии на 173° з.д. и 80° с.ш. Теоретически к нам Новый год приходит почти на сутки позже, чем в Москву, но мы не можем примириться с такой несправедливостью и решаем начать праздник утром 31 декабря (в Москве это 13 часов тех же суток).

В уютной кают-компании сверкает ёлка. Приятно пахнет смолой, накрыт праздничный стол. Все оживлены, у каждого куча новостей: ведь только недавно получены письма.

Хлопает пробка шампанского — наступает Новый год. К празднику все подводят итоги, но наш год закончится только в апреле, а пока можно отчитаться только за ¾. Многие плановые задания перевыполнены, каждый стремится выполнить свою работу как можно лучше, ведь достаточно одному допустить промах, как это скажется на работе всей станции. Девиз «один за всех и все за одного» — неписаное правило полярников. Знания и опыт очень важны, но отлично выполнить работу может только дружный сплочённый коллектив.

С 22 декабря пошла на убыль полярная ночь, но только 26—27 февраля мы увидим солнце.

В районе станции появился песец; Кириллов и Парамонов решили его поймать. Время от времени они ходят к капканам. Действительно, через три дня чудесный белый подвижный зверёк пойман. Доктор усыпляет пленника. Мягкая белая шкурка становится трофеем охотников. Можно не сомневаться, что со временем размеры песца в рассказах наших звероловов будут увеличиваться.

Неутомим механик Шандровский. Руки умельца не знают покоя. Любая работа по жести, слесарная, столярная выполняется профессионально, добротно и просто. Только что он закончил изготовление карбидного фонаря, яркий свет которого соперничает с электрическим прожектором.

Кок с довольным видом осматривает плоды своих трудов — несколько округлившиеся фигуры некоторых из нас. Впрочем, на станциях поправляются все без исключения. Здоровый сон, свежий воздух, физический труд, режим делают своё дело

В ясную погоду при луне мы часто совершаем прогулки возле лагеря. К темноте уже привыкли, и свет луны кажется ярким. Глаза свободно разбирают книжный шрифт. Ледяной пейзаж неповторим. Во время таких вылазок вспоминаешь об отважных исследователях, чьи сердца перестали биться в этой ледяной пустыне. Арктика не стала ни теплее, ни гостеприимнее. Арктика с её природой осталась прежней, но изменились люди, методы работы и изучения Арктики. На смену одиночкам пришли дружные спаянные коллективы. Родина снабдила их современной техникой и средствами передвижения. Природа щедро открывает свои тайны. Но и сейчас Арктика жестоко карает тех, кто легкомысленно к ней относится. Для человека же, любящего её просторы и имеющего высокие цели и знания, — это страна удивительных возможностей.

Время идёт. Дни стали очень похожими один на другой. Это подтверждают все. Посылаем длинные письма и телеграммы своим родственникам, негодуем, когда задерживается ответ. Радист наш в лучшем положении, ведь он часто разговаривает с материком. Домик его пестрит «квитанциями», присланными ему со всех уголков земного шара.

С каждой почтой мы получаем большое количество писем со всех концов мира. Наиболее настойчивы отечественные филателисты. С каждым годом их количество возрастает, по-видимому, в геометрической прогрессии, и нам всё чаще приходится ставить на различные конверты почтовый штемпель нашей станции. Может, когда-нибудь марки, погашенные нашей станцией, будут пользоваться спросом среди коллекционеров и считаться редкостью. Много пишут школьники, натуралисты, пенсионеры. Часто ребята спрашивают, как стать полярником. Многие молодые люди желают работать на севере в экспедициях. Всем им можно ответить словами популярной песни «кто хочет, тот добьётся».

Впереди три месяца дрейфа. Ежедневно Белоусов по наблюдениям за звёздами вычисляет координаты станции и на карте появилась запутанная линия — это наш путь, генеральное направление дрейфа на северо-запад. Но ещё много времени потребуется нашей льдине, прежде чем она окажется вблизи каких-либо берегов.

Отрывки из главы «Капли нашего труда» сборника «Двенадцать подвигов»
Гидрометеорологическое издательство. 1964 год