В ходе вебинара Николай Шабалин представил презентацию и ответил на вопросы слушателей.

Возможна ли этнологическая экспертиза при освоении шельфа Арктики?

Этнологическая экспертиза является крайне важным моментом для освоения каких-либо месторождений в арктической зоне за рубежом, это достаточно жёстко прописано в той же самой Аляске, в Дании. В России этнологическая экспертиза как таковая продвигается усилиями Ассоциации малочисленных народов Севера. В прошлом, 2015 году, этнологическая экспертиза стала законодательно необходимой и в России. И теперь в обязательном порядке необходимо с народами Севера координировать свою активность на суше, потому что под угрозу попадают и места выпаса, места традиционной деятельности. На шельфе этнологическая экспертиза в настоящий момент особо не зарегулирована, но это очень важный вопрос, поскольку есть и квоты по добыче морзверя для коренных малочисленных народов, плюс шельфовая добыча повлияет так или иначе, особенно если она будет в прибрежной зоне, на рыболовство и на хозяйственную деятельность. Поэтому, на мой взгляд, этнологическая экспертиза необходима. Типичный пример — Обская губа. Мне доводилось общаться с ненцами, и они отмечают, что как там начали активное освоение, так запасы рыбы упали. Недропользователи согласовывают с ними работы на суше, а на море — нет. Поэтому этот вопрос необходимо поднять общественным организациям народов Севера.

Когда вы говорили о лайдах, вы отметили, что скопления нефти негативно скажутся на гнездовьях птиц, на животных, рыбах. Как будет происходить защита этих мест?

Хороший вопрос, но ответа на него в настоящий момент не существует. Решение проблемы борьбы с аварийными разливами — это бонопостановки, то есть специальные заграждения, которые ограничивают область распространения нефтяного пятна, сбор нефти скиммерами, если дело происходит в акватории, рассыпание впитывающих сорбентов механическим сбором с поверхности. Если нефть достигает льда или прибрежной зоны, в настоящий момент технологии кроме установки бонов не существует. Достать её из таких мест практически невозможно. Моё мнение, что нефтедобыча в Арктике — преждевременное явление, потому что нет технологий, которые бы позволили ликвидировать разливы безболезненно для живой природы.

Может ли быть так, что пока мы готовим карты чувствительности, мы не учитываем какие-то глобальные изменения, то же самое изменение климата, увеличение волновой деятельности, ослабевание Гольфстрима, изменение природы в целом?

Вопрос крайне актуальный. Изменение экосистем Арктики происходит достаточно быстро, и многие наши заключения 20-30-летней давности уже не настолько актуальны. Но при этом важно сейчас собрать данные и, если говорить про те же самые карты, построить открытую информационную систему, которую мы могли бы корректировать раз в один-два года. То есть карты будут несовершенным инструментом, но проще менять уже имеющуюся картину, чем жить в хаосе, не понимая каких-то закономерностей. Понятно, что будет изменяться береговая линия, что-то будет таять, увеличится волновая нагрузка, но тем не менее, чтобы это здраво оценить, нам нужно иметь отправную точку. Важно создать базу данных и наборы карт чувствительности по состоянию на сегодняшний день и потом их актуализировать.

Какие из видов исследований, по вашему мнению, являются наиболее интересными и перспективными в научном плане — космическая геоэкология, дистанционные методы зондирования, геокриология или другие?

Я могу что-то более-менее адекватно говорить про экологическую составляющую исследований, поскольку я всё-таки эколог. Я считаю, что дистанционные методы исследований крайне перспективны для глобальной оценки процессов, происходящих в Арктике, потому что только при помощи спутниковых снимков можно хорошо оценить распространение нефтяных пятен. Данные дистанционного зондирования акваторий для получения информации о первичной продукции, концентрации хлорофилла в верхних слоях вод крайне необходимы. За дистанционными методами будущее! Важными представляются дистанционные методы исследования морских экосистем, донных сообществ, использование буйковых станций, которые позволяли бы снимать показатели в течение года. Методы биомаркеров — это тоже важное направление, экотоксикологические исследования, методы биоиндикации, потому что всё это позволит нам получать информацию о том, как себя чувствует Арктика, узнать реакцию живой природы на загрязнители. Это методы, которые позволяют повышать эффективность оценки качества среды, повышать прогностическую эффективность.

Крайне важной и интересной может быть разработка информационных систем, позволяющих накапливать и интерпретировать полученные данные и с помощью программного обеспечения строить тренды.

Как вы видите механизмы контроля экоситуации?

Несколько уровней. Первый уровень — это контроль за ключевыми точками Арктики, которые важны для функционирования глобальных морских арктических экосистем. Если мы мониторим что-то у «Приразломной», то глупо не мониторить прибрежные акватории Ненецкого государственного заповедника, потому что это ключевая орнитологическая территория. Опять же, если мы понимаем, что у нас есть транспортная инфраструктура для углеводородов вдоль Ямала и Карских ворот, ключевые орнитологические территории, зоны лёжки — это болевые точки, за которыми надо следить. Плюс в зимнее время мониторинг полыней. Это контроль за ключевыми местами. Второй момент — это контроль в зоне объектов нефтедобывающего комплекса, промысловых районов за счёт судовых экспедиций, дистанционных методов.

Второй — это общественный контроль. Важно публиковать данные в открытых источниках, делать доступными и верифицированными, чтобы выкладывались не только отчёты, но и первичные данные. Главное, чтобы эти данные могли быть использованы для науки, для построения прогностических моделей.

В настоящее время общественные слушания — это какая-то ритуальная вещь. Нужно, чтобы результаты мониторинга, результаты хозяйственной деятельности выносились на общественные слушания регулярно, чтобы общественность могла реагировать и вносить свои пожелания.

Главное — это, конечно, инструменты финансового контроля и инструменты законодательного контроля. Важно, чтобы все наши нормативы согласованы так или иначе с конвенцией о защите биоразнообразия, конвенцией по защите морских акваторий, чтобы все наши природоохранные инициативы, практики были унифицированы и взаимно дополняли друг друга. Механизмы финансового контроля — это, разумеется, штрафы, прекращение деятельности. Это сильно стимулирует к экологической ответственности.